СВЯТОЙ ПАТРИК В ПОИСКАХ РАЯ
ГЛАВА14
- Олекойте, попроси развернуть самолёт, её здесь нет... - Слабый, спросонья, Светин голосок потонул в шуме моторов, идущей на посадку железной бездушной птицы. - Разминулись...
Но, когда они вышли из самолёта, то есть, когда Олекойте уговорил Свету выйти из самолёта, с трудом втолковав ей, что “Поезд дальше не пойдёт” и нужно “освободить вагоны”, она тут же побежала, как будто северный пейзаж, который она увидела из окна самолёта, заставлял шевелиться.
- Куда ты несешься? Имей в виду, я не за что не выйду на улицу, так и знай! - Капризничал Олекойте, едва поспешающий за Светланой, глядя на заснеженные просторы, сурово раскинувшиеся за огромными стёклами аэропорта.
- Или ты хочешь, что бы меня нашли через тысячу лет, вмороженного в прозрачную глыбу льда, и отнесли в антропологический музей, и водили бы туда туристов, и экскурсоводы, покачивая головами, говорили бы:
- “Так и осталось загадкой, что делал на крайнем севере, этот чёрный мужчина, счастливый житель прекрасных песчаных пустынь, где можно, хоть с утра до вечера, весело плясать под звуки ветра, игриво щекочущего радующие глаз неунывающего путника, колючки...
- Как петух на раскаленной сковородке, ты это имеешь виду под словом “плясать” в пустыне под звуки ветра?
- Боже, мне здесь даже негде будет спрятаться, посмотри какие они все белые! - Не успокаивался Олекойте, суетясь и толкаясь, посреди белолицей публики.
- Успокойся, если ты будешь хорошо себя вести, тебе не придётся прятаться. К тому же, мы летим в Грецию. - Счастливый житель пустыни от неожиданности врезался в спину своей спутницы, которая вдруг остановилась и, покрутив головой, ориентируясь, снова двинулась уже более уверенно.
- Но я не хочу больше летать. Спасибо, это было очень приятно, невыносимо долго и ты всего пару раз меня опозорила. Посмотри, какие у меня длинные ноги? Ты видишь? - Он по очереди запрокидывал свои чёрные в ярких шортах ноги, что бы ей было лучше видно. - Знаешь, чего стоит их запихнуть, в отведённое для этого узкое место. В соседнем кресле до сих пор остались два глубоких отверстия, через которые мои колени щекотали пожилую даму.
- Можешь уже перестать плясать, здесь это не принято. - Света решительно постучала в дверь с надписью “Начальник отдела частных авиаперевозок”, перед которой они оказались, после того, как прошмыгнули туда, куда посторонним вход был запрещён, вслед за уборщицей, выкатывающей тележку с вёдрами, которая, засмотревшись на пляшущего африканца, замерла у открытой двери, припёртой к стене поломоечным агрегатом.
- Good Moning. - Сказала Света, войдя в кабинет начальника, вежливо по-английски. - Я чувствую, что вы тот человек, который может мне помочь. - Её голос стал мягким и увлекающим, куда-то прочь от северного холода, туда, где начальники отделов частных авиаперевозок могли бы погреться. Средних лет блондин с иссиня белым лицом уставился на маленькую компанию, состоящую из худенькой девушки и длинного чёрного мужчины в пляжном наряде.
- Видите ли, господин Йоргенсон, - это имя стояло на табличке, прикреплённой к двери кабинета, после слова “авиаперевозок”, - моему другу очень холодно...
- Понимаю. - Кивнул господин Йоргинсон, рассматривая с истинно северной тоской, пальмы, изображённые на шортах Олекойте.
- Нам необходимо лететь в Грецию, потому что там...
- Тепло. - Подсказал господин начальник.
- Да, правильно. - Обрадовалась Света. - Я знаю, что частный самолёт моих друзей должен вылететь сегодня утром на остров Телос, а это как раз туда мне и нужно отвести моего друга, - она ткнула пальцем в красный цветок, цветущий на рубашке Олекойте. - Вы же не хотите, что бы ваши потомки и в самом деле ломали головы, откуда взялся в глыбе льда - она посмотрела на Олекойте снизу вверх и закончила, - симпатичный негр.
- Я так понял, у вас много друзей, но я здесь причём?.. - Привстал из-за стола начальник отдела частных авиаперевозок.
- А знаете, кто мой лучший друг? - Света лукаво прищурилась, глядя в глаза господину Йоргинсону.
- Вы - мой самый лучший друг, а друзья всегда помогают друг другу, во всяком случае в моей стране, докажите мне, что и в вашей то же - Она оперлась обеими руками о стол с обратной стороны и пристально смотрела в глаза шведа.
- Скажите, во сколько вылетает самолёт, принадлежащий компании “Соломон интерпрайзес” и с какого терминала. Один я знаю, уже вылетел, но думаю, скоро будет ещё, знаете, это очень большая компания, а у них там... пикник. - И Света улыбнулась. Ах, если бы вы видели, хоть однажды, как Света Рассветова улыбается, вы бы оставили своё имение, свою семью, родину и последовали за ней.
- В 8.30. - Пролепетал господин Йоргинсон, медленно опускаясь в своё кресло начальника. - Терминал В - выход 38.
Когда очарование, висевшее в воздухе маленького кабинета, рассеялось, странной парочки уже не было.
- “Наверное, северный мираж” - пробормотал Йохан сын Йоргена. - “Надо меньше работать”.
- Откуда ты знаешь, что будет ещё один рейс? - Спросил озадаченный Олекойте, опять семеня своими длинными ногами, еле успевая за Светланой, которая летела невысоко над землёй, с ловкостью футболиста, уворачиваясь от прикосновений зевающих пассажиров, бродящих по залу с задранными головами и ожидающих своего вылета с тупым смирением. Но, перед Олекойте все почтительно расступались. Чёрный человек в пижаме вызывал уважение.
- Потому что мадам Абигайль Ларкинсен ни за что не полетела бы вместе со своими сотрудниками. А помощь ей наверняка понадобится.
- А как мы проникнем в самолёт?..
И тут, Света опять улыбнулась служащему аэропорта в униформе, преградившему им путь у выхода номер 38 терминала В:
- Good Moning, могу я поговорить с сотрудником “Соломон Интерпрайзес”?
- Да, минуточку. - Он огляделся и громко проговорил, - Мистер Шин, Мистер Шин... - повернувшись к молодому мужчине, направляющемуся к ним, одетому в дорогой серый костюм с ярко голубой рубашкой, которая до неприличия подходила к его васильковым глазам. Он спешил, и чемодан на колёсиках, то и дело, заваливался то на один, то на другой бок. Лакированные тёмно-синие ботинки скользили по свежевымытому полу, швыряя своего ковбоя каждый раз в противоположную сторону от чемодана.
- С вами хочет поговорить молодая леди. - Закончил фразу служащий аэропорта, когда Стивен, окончательно приблизившись, не справился с управлением скользкой модной обувью и упал, наконец, упокоясь на толстом брюхе чемодана, и глядя с обворожительной улыбкой на окружающих его людей, застывших от неожиданности, раскрыв рот. Дело в том, что Стивен Шин был невероятно, потрясающе, противоестественно красив. Нежная кожа, ещё не огрубевшая от частого бритья, каштановые волосы, ещё больше подчёркивающие цвет глаз. Аккуратный нос идеального размера, чётко очерченные губы с маленькой трещинкой от детского шрама посередине нижней, чуть припухшей губы, волевой подбородок и высокие скулы, придающие лицу недостающую мужественность при излишней красивости.
- Как вы живёте с таким лицом? Если вам понадобится друг, который не потащит вас в постель, не успев поздороваться, обращайтесь. Если у вас есть душа, обещаю её разглядеть, а если есть ум - выслушаю. Если нет ни того, ни другого - пожалею. - Сообщила Света, протиснувшись сквозь толпу и протягивая руку упавшему ангелу. И представилась, - Светлана Николавна, можно просто Света.
- Ничего, я привык. - Сказал Стивен, приняв Светину помощь, поднимаясь. - В случае необходимости, непременно воспользуюсь вашим предложением. Стивен Шин. Чем могу быть полезен? - Стоя на ногах, он почувствовал себя представителем крупной, уважающей себя компании.
И тут Света опять улыбнулась.
- А я русская сестра Фёдора Михайловича Данилевского, мужа вашей начальницы. Не могли бы вы доставить меня к нему, мы давно не виделись.
Услышав имя Фёдора Михайловича, Стивен нахмурился.
- Нельзя сказать, что мы с ним друзья. Но я... - Он немного замешкался, разумно ли, в такой сложной ситуации присутствие посторонних на острове, но с другой стороны - она не посторонняя. К тому же неизвестно, что случилось, и нет ли пострадавших, может быть, ей уже что-то сообщили. Как глупо совершенно ничего не знать и быть руководителем экстренной группы.
- Добро пожаловать на борт. - Принял Стивен своё первое самостоятельное решение в должности начальника, это вернуло ему весёлое расположение духа, и он перестал хмуриться.
- Разрешите представить - мой друг и соратник в деле, которым я сейчас занимаюсь - Олекойте Бим-Бем-Бау. - Олекойте вытянул свою длинную руку, наклоняясь к не очень высокому Стивену, предлагая рукопожатие. Стивен пожал руку, незаметно приподнимаясь на цыпочки:
- Очень приятно.
- Марта, Ирге, Кирста, Инга, - Стивен шёл по проходу не большого самолёта. Девушки при виде Стивена вскакивали со своих мест и протягивали красивые ухоженные пальчики для дружеского пожатия, улыбаясь во весь рот.
- Ингрид, Эмма, Вильма, Эльда... - он на секунду остановился, задумавшись, - Ульрика. - Продолжал он знакомить своих новых друзей с пассажирами.
- Олекойте, Олекойте, Олекойте, очень приятно, Олекойте, Олекойте... - Едва поспевал представляться девушкам, замыкающий процессию Олекойте, удивляясь их не похожести на девушек его деревни. Светлые локоны струились молочными реками по белым гипсовым плечам. Точь в точь Богини, каких он видел в музее в Найроби, куда бегал студентом со своими чернокожими подругами.
Стивен посадил Свету у окна, и занял место рядом с ней. Ему очень хотелось познакомиться с русской сестрой Фёдора Михайловича, которого он терпеть не мог. Интересно, русские все такие самодовольные, не утруждающие себя быть вежливыми, грубияны. Он посмотрел на девушку. Она была обезоруживающе улыбчивой и нарочито воспитанной, словно англичанка, был ли в этом подвох. Этих русских трудно понять, американцы всегда одинаково дружелюбны и совсем не важно, что у них внутри. Вы можете проработать бок о бок с человеком всю жизнь и так и не узнать, что он за человек, какие у него привычки, что он любит и чего боится. И, слава Богу, ведь это же совершенно лишняя информация, которая только всё запутывает, ведь, главное, как человек исполняет свои обязанности и его объективный подход к делу, но у русских всё субъективно, всё касается их лично, каждая мелочь отпечатывается язвочками на их русской душе, видимо, поэтому она у них постоянно болит.
Олекойте, присевший рядом с Ульрикой, позади Светы со Стивеном, заворожено следил за северной грацией медлительной девушки.
- Wheere aare yoou froom? - Пропела она, не торопливо, как в замедленной съёмке, перелистывая страницу глянцевого журнала, и скашивая голубые глаза в сторону Олекойте, не поворачивая головы.
- Я не знал, что у Фредди есть сестра. - Осторожно начал разговор Стивен.
- Он тоже не знает. Наши родители вместе учились, а когда их пути разошлись, я родилась. - Что-что, а воображение Свету никогда не подводило.
- Мама долго скрывала правду, а когда я смертельно заболела, она мне сказала. И теперь я хочу его найти. Надеюсь, вы мне поможете. Вы же поможете, умирающему? - Захлопала глазами Света. Выдумку всегда нужно слегка приправить правдой. Правда, это чуть больше, чем “слегка”, но такая вещь, как смерть парализует обывателя, и он теряет бдительность.
Стивен, поперхнувшись шампанским, которое принесла стюардесса, едва самолёт набрал высоту, надолго закашлялся.
Свете, стало жаль этого красивого американца, приученного думать только о жизни, которая, как им кажется, в Америке не кончается никогда, и если тебе хочется умереть, то поезжай в Афганистан, Косово или Ирак, где тебя с радостью убьёт любой ребёнок.
- Вы умираете? - Спросил Стивен с ещё красным от кашля, уже не таким красивым, лицом.
- Рак, последняя стадия, ничего интересного. - Успокоила его Света.
- Мои жёны погибли в прошлом году, когда случилась стычка между воинами нашего племени и людьми племени Акикуйю из-за скота... верят в Бога дождя, которого зовут Энгаи... обливаются мочой, подставляясь под... - Ульрика больше не листала журнал, а с неподдельным интересом слушала чёрного человека, похожего на инопланетянина, прилетевшего с планеты, где люди ходят на головах, умываются мочой, имеют много жён и убивают их из-за скота, который им, видимо, дороже женщин.
Самолёт, выпутавшись из пут облаков, с удовольствием расправил крылья над сине-зелёным блюдцем моря и, идя на посадку, уставшей после утомительного перелёта птицей, норовил клюнуть немного воды, в которой остров Телос плавал маленькой крошкой хлеба. Прицелившись, самолёт устремился прямо на неё.
Спустя несколько минут двигатель самолёта заглох, остановившись на не большой равнине, являющейся тупым концом высокой горы и служившей аэродромом, на который может сесть только очень опытный пилот. Казалось, огромная птица застыла в воздухе, держа в цепких когтях не большой остров. Со всех сторон бежали люди, приближающиеся чёрными подпрыгивающими точками, как голуби, испуганные большой птицей, приземлившейся в центре ратушной площади.
Когда железная птица, блаженно затихая, разродилась пассажирами, они, поражённые красотой открывавшегося вида, крутили головами, жмурясь от яркого солнца, так как внизу, со всех сторон синело море. Группка незнакомых людей окружила птенцов. Стивен в нерешительности застыл, он был здесь месяц назад - ему показали остров, институт, и, разумеется, познакомили с людьми, здесь работающими, а у Стивена была прекрасная память на лица. Но он никого не узнавал. Островитяне затравленно улыбались, не произнося ни слова, а когда позади послышался шум, подъезжавшего мотоцикла, они расступились.
Красивый, отливающий на солнце серебром металлических вставок харлей-девидсон, остановился, взобравшись по серпантину на гору, как горный козёл прекрасный и гордый. Снимая на ходу огненно-красный шлем, освобождая белые, слегка вьющиеся, влажные от жары, густые непослушные волосы, к ним направлялась Абигайль Ларкинсен. Обтягивающий стройное крепкое тело, чёрный спортивный костюм без единой складки придавал её движениям неестественную инопланетную грацию.
- Ааа... - Простонал Стивен. - Ааабигайль. - Прошептал он.
- Миссис Аабигайль. - Сказал Стивен твёрже, всё же сделав лёгкий нажим на букве “А”, как бы желая подольше задержаться на этом слове, когда она вплотную подошла к нему.
- Мистер Шин, надеюсь, поездка была приятной. - Бегло поприветствовала его Миссис Ларкинсен.
- Поскольку, вы назначены руководителем вновь прибывшей группы - вы поедете со мной, я лично введу вас в курс дела.
Она повернулась к остальным.
- Рада приветствовать вас на острове. - Проговорила она вежливо, но без улыбки. - Спасибо, что не отказали нам в своей помощи.
- Можно подумать у нас был выбор. - Ухмыльнулся Вейне Дальберг, специалист по компьютерам, северный великан, который ежедневно вёл борьбу со своей сидячей профессией в спортзале на минус первом этаже здания “Соломонхол”.
- Господин Дальберг - улыбнулась ему Абигайль, - назначаю вас старшим во время отсутствия мистера Шина. Проводите людей к автобусу. Господин Нильсон помогите господину Дальбергу. Накормите и расселите людей. - Повернулась она к островитянину и, застёгивая шлем, пошла обратно к мотоциклу. Оседлав его, девушка протянула шлем Стивену, который всё ёщё стоял на месте. И, когда он заскочил, почти на ходу, на заднее сидение мотоцикла, всем телом обнимая упругое тело начальницы, она прокричала, перекрикивая шум мотора:
- В шесть часов жду всех для брифинга! Ни чему не удивляйтесь!
- Мать честная, сама пожаловала. Видать, совсем дела плохи - Глотая пыль, оставленную железным конём, высказался штатный физик, назначенный начальником группы физиков, прилетевших на остров, господин Хольмгрен.
- Что же они там натворили? - Поинтересовалась Ульрика Свенсон, элегантно поправляя испорченную песком и ветром причёску. Она принадлежала к группе компьютерных гениев, которыми руководил Большой Вейне, как они его уважительно звали.
- Господа, наслаждайтесь неведением, мой вам совет. К сожалению, оно будет не долгим. - Подал голос Тойво Нильсон.
- Ну вот, собственно, и всё. - Сказала Абигайль, глядя в синие глаза Стивена. Его полуоткрытый от удивления рот делал его похожим на ребёнка, слушающего невероятную историю, не зная верить в её правдивость или нет.
- Что же нам делать? - Тихо спросил Стивен, всё ещё надеясь, что придут взрослые и всё исправят.
- Мистер Шин, возьмите себя в руки. Я не случайно назначила вас руководителем экстрогруппы. Мне необходимо увидеть ситуацию с другой стороны, и никто кроме вас не сделает это лучше. Мистер Шин! - Произнесла она требовательно, как учительница, призывающая ученика собраться с мыслями и ответить урок.
- А господин Данилевский? - Как же неприятно было ему произносить это имя. - Он заварил кашу, сам пусть её и расхлёбывает. Так говорят русские? - Не сдержался Стивен.
- Господин Данилевский пропал и мой брат Габриэль тоже. - Раздражаясь, проговорила Мадам Данилевская. Но она знала, что если Стивена правильно “настроить”, он что-нибудь придумает, сможет вывести их из тупика и направит так, что из хаоса родится порядок, а потери обратятся в прибыль.
- Для начала нужно устранить панику. Назначьте человека, который организует группу по сбору информации. Пусть опросят всех людей на острове, тех... - он замялся - ... кого нельзя опросить, пусть медицински обследуют, особенно всё, связанное с повреждениями головного мозга. И вызывайте специалистов в области психологии животных самого высокого уровня - мы должны опознать всех, кто не сможет представиться сам. Остальным нужно выдать бейджи с именем, с которым каждый себя ассоциирует. - Его глаза застыли, как синее бутылочное стекло.
- По каждому нужно составить отчёт - где был, что видел и внести в компьютерную программу, суммирующую все истории - это Вейне со своими пусть подключаются, необходимо вывести все закономерности и совпадения. Каждого, повторяю каждого проверить на детекторе лжи! Затем расселить. Поставить на довольствие. Тех, кто вызывает нерушимое доверие, подключить к работе. А тех, кто представляет опасность, изолировать. Теперь самое главное, - Стивен встал и подошёл к окну, повернувшись спиной к Абигайль. - Эксперимент приостановлен? - Он повернул голову и пристально посмотрел ей в глаза.
- Да, конечно. - Абигайль не отрываясь, смотрела на Стивена, который на глазах превращался из юноши в зрелого мужа, способного соображать, даже не смотря на абсурдность создавшейся ситуации и лёгкую влюблённость, которую она, как женщина чувствовала к себе.
- Запустить и продолжить. - Твёрдо проговорил, снова повернувшись к окну, Стивен. - Это единственный шанс вернуть всё на свои места. Ведь, раньше всё возвращалось. Ничего не меняйте, новые параметры приведут к новым изменениям, а нам хватит и того, что уже изменилось. Дайте, свершившимуся реализовать себя самоё. Доверьтесь науке. В квантовой механике доверие - самое главное, так говорил мой профессор. Доверять, игнорируя страх, а иногда и вопреки разуму. Вот, что отличает квантового физика от обычной лабораторной крысы. Введите в полный курс дела Малькома Хольмгрена, пусть его ребята присоединятся к островным физикам, очень важно запуститься максимально близко к тому, что было. - Он опять повернулся к Абигайль и добавил, усмехнувшись:
- Надеюсь, семерых шведов хватит, что бы заменить одного русского. Ну, а мы с вами должны подготовиться к возможному следующему массовому перемещению сознания, насколько это возможно.
Да, она не ошиблась в этом мальчике, когда сразу приблизила и предложила хороший пост - “советник по научным проектам”. Все сотрудники, парализованные её властностью, были не в силах принимать самостоятельные решения. Шведы, вообще, очень исполнительны, им в этом цены нет, французы равнодушны к высоким идеям, немцы лишены альтруизма и думают, в первую очередь, о выгоде, японцы предпочитают работать на себя. Вот и остаются только русские и американцы. И те и другие похожи на детей, ломающих голову над конструктором или над тем, из чего состоит игрушечная машина. Они, вообще, умеют играть серьёзными вещами, как игрушками, это делает из них хороших исследователей и бесстрашных первопроходцев.
- Спасибо Стивенс. Исчезли без следа два дорогих мне человека, я перестала соображать. Неужели и, правда, всё можно вернуть?
- Машина способна выполнять одну и ту же функцию тысячи раз, значит и человек сможет. - Поддаваясь порыву, он приблизился к Абигайль, глядя на неё снизу вверх, стремительно превращаясь опять в маленького мальчика. Её привычка ходить на очень высоких каблуках при высоком росте делала её выше многих - это помогало держать людей на расстоянии.
Но Стивен сразу понял, что за женщина прячется под костюмом дорогого дизайнера, призванного делать из женщины боса. Бескорыстна. Она была бескорыстна, эта богатая женщина, наследница целой империи. Она совершенно не думала о себе, только о своей идее, а он чувствовал, идея у неё есть - красивая и величественная. И поэтому он должен был думать о ней, и он думал. Постоянно. Её твёрдая, подпрыгивающая походка мелькала перед глазами, стоило их закрыть, и ему хотелось закружить её в танце. Ему, почему-то, казалось, что она должна, непременно, хорошо танцевать - её шпильки скользили бы по паркету, а талия надламывалась бы в его сильных руках, запрокидывая голову и тяжёлые шёлковые волосы, как у американской барби, водопадам струились бы на зеркальный пол, а её полуоткрытый алый рот вздохнул бы, отзывающимся у него в груди мальчишеским смятением - пронзительным ”Аах!”. И поднявшись, её серые глаза смотрели бы на него, не улыбаясь, и его сердце бы застыло, не зная, казнят они или помилуют и ничего сильнее этой паузы, не возможно было бы испытать - он бы кружил, взлетая всё выше и выше, словно, нанизанная на иглу этих ледяных глаз, мёртвая от любви бабочка. Или звук её сильного голоса, который, поглощая все другие, оставлял лишь хрусталики слов, падающие и разбивающиеся об ушные раковины - “Сти-венс. Сти-венс. Сти-венс”, как говорила она, на шведский манер, - вызывал желание подчиняться и выполнять самые смелые её желания. Или длинные пальцы с неизменным красным лаком на острых ногтях и голубые жилки на узкой кисти... Как же ему хотелось взять их холодный пергамент в свои руки и повести за собой, и она бы пошла, поддаваясь его уверенной ласке, и он бы повёл свою любимую женщину в мир, где не нужно быть сильной, где можно растаять, и ни одна капля не прольётся мимо его любящего сердца.
И его не обманывала её холодность, только приятно остужала молодое горячее сердце. Её твёрдость восхищала и делала его мягким. Её внутренняя сила проникала в его плоть, делая его мужественным. Он смотрел снизу в её серые влажные глаза, и если бы она только слегка наклонила голову, он смог бы её поцеловать. А ему так нужен был сейчас её поцелуй, что бы всё разрешить и сделать простым и ясным...
- Держись от меня подальше, мальчишка. - Сказала Абигайль, стиснув зубы, и повернувшись на острых каблуках, вылетела из кабинета.
- Уауу... - Восторженно произнёс Стивен.
Он вышел на улицу и, сорвав с ветки, стукнувший его по лбу апельсин, припал к нему сладострастным поцелуем, выпивая всё, что хранило маленькое жёлтое тельце.
“Мальчишка”. О, он умеет быть мужчиной, но мужчины у неё уже были, и где они теперь, как скоро она расправлялась с самыми сильными из них. Нет, ей не нужен мужчина, ей нужен нежный и заботливый друг, с кем не нужно будет соревноваться в могуществе и силе, с кем, вообще, не нужно будет соревноваться. А наслаждаться и, снимая доспехи войны, утомившись жарким звериным сексом, забываться спасительным сном между битвами с ветреными мельницами, перемалывающими тебя жерновами жизни и смерти. “Мальчишка” - мог бы мальчишка оказаться там, где он сейчас оказался? Если бы она знала, через что пришлось пройти “мальчишке из Бронкса”, прежде чем облачиться в дорогой костюм от Жан Франка Ферре. Кого она приблизила к себе после первой же встречи, как голодный африканский ребёнок, который набрасывается на американский шоколад? О ком она подумала в минуту отчаяния? И кто готов ей служить верой и правдой, только потому, что интуитивно чувствует высокую миссию, которую она несёт в гордом одиночестве. И кто готов оставить всё и последовать за ней, своей богиней?
Стивен сплюнул горьковатую кашицу, по-детски незаметно, одними глазами, озираясь по сторонам, - ни кто ли не видел минуту его слабости - кулаки сжались, правый уголок красивого рта напряжённо пополз вверх. Стивен Шин всегда добивался того, чего хотел. И побеждал там, где “мальчишки” проигрывали.
- О, какая встреча! Мистер большой начальник, вы обещали помочь бедной женщине. - Света хитро улыбалась во весь рот, слегка наклонив хорошенькую головку с уже красным от обжигающего солнца лицом.
- O God! Вас только мне не хватало. - Но, вспомнив, что её брат пропал, осёкся. - “Зачем я её сюда приволок”, думал раздираемый здравым смыслом и жалостью к этому глупому существу, свалившемуся с луны в самый эпицентр земного катаклизма.
- Милая леди, я ещё не решил, что с вами делать, ибо помочь я вам не могу - Мистера Данилевского здесь нет... он в отъезде. - Стивену тоже приходилось в жизни много врать. - И вам тоже нельзя здесь оставаться. Где ваш Бим Бом Баум?
- Бим-Бем-Бау. - Светина улыбка слетела с лица, а глазки злобно прищурились. - И не вам решать, что мне делать, Господин Большая Шишка на лбу пролетариата. Где Абигайль Ларкинсен? Мне нужно с ней поговорить. - Сказала Света твёрдо, скрестив руки на груди и, широко расставив ноги.
Sheet, Абигайль его убьёт. Как же это всё ни кстати.
- Клаус! - Крикнул он молодому человеку, проходящему мимо, - проводи, пожалуйста, леди, в столовую. - И, подталкивая Свету в сторону здания, где находилось кафе и комнаты отдыха сотрудников института, добавил:
- Вам нужно отдохнуть. Я вас найду.
Видимо, автобус, с его группой прибыл на место.
- “Ну, что ж, заварушка начинается” - Подумал Стивен, глядя в след, удаляющейся Светлане.
За столом царила гробовая тишина, нарушаемая лишь звоном ножей, пытающихся убить уже мёртвое мясо, дымящееся в тарелках. Да, скрежет зубов, перетирающих траву во рту вегетарианцев. Глаза, боявшиеся смотреть друг на друга, были обращены вглубь желудков.
То, что они видели сегодня, пересекая остров, не вписывалось ни в какие рамки и не влезало ни в какие ворота. Все были поражены хаосом, которым был охвачен остров, такой бывает только в горячих точках, но никто из них в горячих точках не бывал, поэтому испытывал страх и невероятный ужас оттого, что догадывался, что этот хаос мог быть вызван научным экспериментом. Вот, уж по истине, нет ничего более непредсказуемого, чем точные науки. Говорить не хотелось, перед глазами всё ещё стояли картины апокалипсиса.
По чистеньким, некогда, улицам городка бродили обезумевшие люди, некоторые вели себя более чем странно. Кто-то лежал обнажённый на ступеньках местной церквушки, кто-то бегал по ступеням древнего храма, выкрикивая ругательства, кто-то ходил или просто сидел, с отрешённым видом, кто-то бегал на карачках, стирая нежно-белые колени, а кто-то сношался, прямо под сенью прекрасных каллистемонов.
Рынок был разграблен. Прилавки с фруктами перевёрнуты. Тоненькие ручейки вина и оливкового масла вяло струились из перевёрнутых бочек. Раздавленные финики, покрывали площадь ровным коричневым слоем содранной кожи, помятые лимоны, мандарины и прочие цитрусы, несмотря на свою толстую кожуру, красовались вспоротыми животами, разорванный гранат, оставлял по всему городу кровавые следы, которые принадлежали разного рода живности, бродившей по острову.
Любопытствующий жираф, заглядывал в окна, словно разыскивая что-то потерянное в суматохе, рассматривал вывески, как будто их читая, и вежливо раскланивался своей длинной шеей при встрече с ошалелыми людьми, обнюхивающими его копыта и хвост. Толстозадый страус, важно прохаживался по уютным улочкам, не обращая внимания на бардак, суету и толкотню вокруг него и, казалось, если бы все вдруг замолчали, можно было бы услышать, песенку, которую он напевал тихонько себе под нос. Две обезьяны, мародерствовали в магазине женской одежды на площади - негнущимися чёрными пальцами натягивали на свои волосатые чресла тонкое нижнее кружевное бельё, и скакали напротив зеркала, исторгая душераздирающие звуки, хватаясь за голову, как люди в минуту беспросветного отчаяния. А так же, по улицам райского города носились несколько собак, пара кошек, ползала большая жаба, и даже, изнывая от жары, мирно лежал в центре городской площади грустный гиппопотам. И это не считая тех, кто, обезумев, попрятался по углам. Белые контуры, нарядных мостовых были затёрты не аккуратными стопами, копытами, лапами, щупальцами, задами и хвостами. Ярко-выкрашенные двери домов были выворочены и валялись неподалёку от разоренных жилищ аккуратных островитян. Цветы растоптаны, кусты обкусаны.
И мадам Данилевская вызвала их, навести здесь порядок? Расставить всё по своим местам, разобраться в ситуации и ликвидировать последствия?
- Бред. - Не выдержала Ирге Эксберг, доктор физико-математических наук. - Да тут, нужна команда спасателей, ОМОН, МЧС и военные войска, кареты скорой помощи, и санитарная машина из психушки. А никак ни кучка учёных, которым нужны стерильные условия для работы, тишина и предельная концентрация. Как можно, вообще, работать в этом цирке. Я не гимнастка и не клоун! И уж тем более не дрессировщик! - Она встала из-за стола, шумно отодвинув стул.
- Кто-нибудь слышал, что за эксперименты они тут проводят? - Осторожно поинтересовался Мальком Хольгрем, маленький лысый человечек с коротенькой шеей и в круглых очках. Он аккуратно положил приборы на тарелку, скрестив их в знак оконченного обеда. Ирге снова села, справившись с раздражением, и отпила немного греческого вина из хрустального бокала.
- Что-то по поводу квантовой телепортации. Абсурд. Научная фантастика. И меня оторвали от интереснейшего опыта! - Проворчал с набитым ртом старейший физик компании Людвиг ван Таллер, уплетая греческий пирог Хортопиту и подвигая большую тарелку со сладкими пирожками, стоящую в центре стола. Друзья его звали просто - Людовик шестнадцатый за любовь к удовольствиям.
- Как сказать, как сказать. - Мягко, но твёрдо оппонировал Хольгрем. И многозначительно замолчал, скосив глаза в сторону больших окон, выходящих на красивую, ухоженную территорию института, намекая на то, что они только что видели на улицах города.
- Мальком прав, - поддержал товарища Олаф Остенмаер. Они вместе учились в Берлинском университете и с тех пор дружили. - Пока мы развивали одну теорию
за другой, наши коллеги долбили одну и ту же стену. А что если... - Он замолчал.
Все сидящие за столом переглянулись. У каждого в голове завертелись формулы, карусель мысли стремительно разгонялась, угрожая вылететь за пределы черепа. В этот самый момент входная дверь открылась и с шумом захлопнулась. В помещение ввалилась толпа уставших и голодных медиков, прилетевших вместе со всеми из Стокгольма. Подзуживаемые Гиппократом, они повыпрыгивали из автобуса почти на ходу, бросаясь на помощь обезумевшим “зомби”, захватившим остров. Увидев своих, парни в синих куртках-униформах направились к замерившим вокруг стола учёным.
- У вас тут что, спиритический сеанс? Извините, что потревожили. - Проговорил один из медиков, самый большой. Физики вежливо улыбнулись. Карусель резко остановилась, оставляя недовольный скрежет мыслей, издаваемый во время насильственного торможения.
- Да, ладно, ребята, не дрейфьте, и не такое видали - да, до сих пор не пропали! - Попытался пошутить самый молодой из них, вытирая руки дезенфецирующей салфеткой.
Медики сгрудились за соседним столом, побросав тяжёлые сумки на пол, и принялись за еду, которую шустро подавали два, спешно выписанных с материка, официанта.
Света вошла в столовую и, тихо закрыв за собою дверь, направилась к Олекойте, который сидел вместе с Ульрикой в самом дальнем углу. Они разговаривали, не замечая ничего вокруг. Увидев Свету, Олекойте поднялся и предложил ей стул.
- Ты похожа на тех странных людей на улице. - Сказал он улыбаясь.
Тут дверь опять отворилась и в комнату вошла Госпожа директор со свитой. Стивен Шин, Тойво Нильсон и ещё один человек высокого роста с непримечательным лицом, но выдающимся на нём крупным носом, окружали мадам. Присутствующие оторвались от тарелок и уставились на вошедших.
- Извините господа, прошу вас, продолжайте. Мы начинаем наше собрание, поскольку все здесь, а времени, как вы уже поняли, у нас нет, оно закончилось позавчера ровно в полдень, именно в это время наши приборы зафиксировали изменения волновых колебаний, приведших к... Да, кстати... - В столовой стояла гробовая тишина, никто не прикасался к еде, все, не моргая, смотрели в красивый, выкрашенный ярко-красной помадой, рот Абигайль Ларкинсен.
- Разрешите представить вам человека, с которым многие из вас уже хорошо знакомы, который трудится на благо нашей компании вот уже, без малого десять лет, в том числе два из них, на этом острове, - итак, господа, - она, как опытный конферансье сделала многозначительную паузу и произнесла:
- Питер Бёорк. - Носатый господин вышел вперёд и поклонился.
- Ах! - вскрикнула Ульрика, хватаясь за разноцветный рукав Олекойте.
- Это что, шутка? - Без шуток поинтересовался Вейне Дальберг.
- Бред. - Прокомментировала Ирге Эксберг.
- Что это за самозванец? - Пропищала Эмма Штольц - младший научный сотрудник.
- Кто это? Да, кто же это? Где Питер? О чём она говорит? - Вопрошали, перебивая друг друга Ингрид, Инга, Вильма, Эльда - девушки Большого Вейне.
Все повскакивали с мест. Лёгкая паника опьянила людей, и они громко наперебой стали обсуждать происходящее. Женщины перешли на визг, желая быть услышанными, мужчины уже хватали друг друга за ворот рубашек, исчерпав научные аргументы. Видавшие виды врачи, которые были плохо знакомы с компанией и её сотрудниками, а были наняты для конкретной работы - перевязывать, делать прививки и оперировать - вернулись к еде и, увлёкшись, даже, шутили о чём-то своём, разражаясь, время от времени, громким хохотом.
- Тиихоо! - Властным сильным голосом Питер Бёорк вернул внимание публики к себе и, как опытный актёр, начал декламировать:
- Благодаря научному открытию профессора Данилевского, нами были предприняты эксперименты по ... - он откашлялся, и твёрдо продолжил - “телепортации сознания”. Да-да, рыжему Фредди удалось преодолеть ограничения, вызываемые принципом Паули. - По залу покатился вздох.
- Не буду вдаваться в подробности, вскорости, вы все будете посвящены в детали. Началось всё с того, что Фредди при помощи тела своего квантового близнеца перемещал своё сознание. Долгое время он один учувствовал в эксперименте, перемещаясь в тело некоего Патрика, но однажды эксперимент вышел из-под контроля... Собственно это вы сегодня и увидели на улицах нашего города. - Виновато улыбнулся Питер.
- Желая сдвинуть эксперимент с мёртвой точки, мы слегка усилили волновое поле, воздействующее на объект... в результате квантовый туннель расширился, вбирая в себя всё большее и большее число объектов... Мы не имели понятия, в какую сторону станет развиваться эксперимент и уже ни в первый раз изменяли показатели на сотые доли... Мы были очень осторожны. Но нам были нужны новые результаты. Мы не допускали, даже в самых смелых предположениях, что наши скромные опыты могут приобрести такие масштабы. Но рад вам сообщить!.. - Он приободрился.
- Вы стали свидетелями квантового чуда - нам удалось переместить не только сознание, но и тело! - Он сделал шаг вперёд.
- Это тело, что вы сейчас видите, переместилось сюда из другого пространственно-временного континуума! Но, к сожалению, - улыбка сползла с лица неизвестного носатого господина. - Моё собственное тело сейчас находится неизвестно где.
Он залпом осушил, предложенный ему барменом, стакан виноградной водки.
- А бедные животные на улицах и несчастные люди... в них бьётся, вопия о помощи, сознание моих коллег. - Он отвернулся и горько заплакал. Молодой врач подошёл к Питеру и, отведя в сторону, усадил на стул. Его товарищ раскрыл мягкую пузатую сумку и, достав шприц, наполнил его успокоительным раствором. Они сделали носатому человеку укол, успокаивая сознание Питера.
Все, молча, взирали на беднягу - он принёс себя на алтарь науки, и она его не пощадила. На лицах блуждали разнообразные эмоциональные впечатления. Кто-то улыбался, охваченный научным азартом, кто-то предавался унынию, вызванному мыслью о хрупкости человеческого бытия, кто-то испытывал лёгкий ужас, наполняющий жилы адреналином, а кто-то, впав в ступор, мечтал вернуться домой.
Абигайль нарушила молчание:
- Господа! - Сказала она бодрым голосом. - Нам всем пора приниматься за работу, нас ждут великие дела. Мистер Шин сейчас даст всем задания, и озвучит расписание, которого мы все должны строго придерживаться. Специалисты, к которым мы обратились за помощью, уже в пути. Друзья! Эти люди на улицах - она с пафосом указала на входную дверь - ждут нашей помощи...
Тут они услышали крики и суету за окнами. Все бросились к выходу и, остолбенев, застыли на крыльце. Группа людей несла на руках человека, его обнажённое тело безжизненно покачивалось в такт сбивчивым шагам несущих. Все, кто знал Габриэля Ларкинсена, схватился за голову, или зажал рот рукой, сдерживая стон, или закрыл глаза, что бы прогнать зловещее видение. И только Абигайль Ларкинсен ни делала ничего. Она пребывала в глубоком обмороке, когда мимо неё проносили тело любимого брата.