Народ настолько ясно представлял себе демонологическую картину мира, настолько хорошо ориентировался в системе мифологических персонажей, накопил за века такое богатство творческого наследия, выраженного в жанре мифологических поверий, быличек и суеверных рассказов, сказок, заговорных формул, заклинательных и магических приговоров, проявляющееся в народной терминологии и фразеологии, в обрядах и обычаях, отражающееся в текстах суеверных запретов и предписаний, оберегах, вербальных клише, объясняющих происхождение природных явлений и т.п., что я невольно, не то что бы, уверовала в реальное существование добрых и злых духов, населявших когда-то мир, как считают западные и восточные эзотерики, но невольно почувствовала явную глубинную связь со всеми, кто жил до меня. Потому что, на мой взгляд, народ ни в чем так ярко себя не проявляет, как в своем духовном творчестве. Так же как и античный человек, он, сталкиваясь с необъяснимым, с тем, что нельзя сопоставить с видимыми предметами, начинает воодушевлять абстрактные понятия, создавая, олицетворяющие их, сверхъестественные сущности, которые, в свою очередь, начинают жить в реальном мире. Таким образом, в своем идеологическом сочинительстве, человек вступает в соавторство с Богом, проявляя многообразный непроявленный мир. И когда я увидела, в своем воображение, среди древних людей русалок, леших, водяных и водяниц, домовых, духов-обоготителей, чертей, ведьм, толпу "заложных" покойников, вурдалаков, упырей, духов гор и природных явлений, сезонных демонов, являющихся на рождество, Ивана Купалу или в "русалочью неделю", тогда передо мной предстал лик моего народа, его душа, его дух, и мне даже показалась, что и мое лицо, покрытое слоем дорогой косметики, мелькнуло где-то среди него.
И вот, сложившийся в сознании народа мифологический мир, начинает отвечать на его насущные вопросы о времени и пространстве, о явлениях природы, о животном и растительном мире, о причинах возникновения болезней и эпидемий, о судьбе человека, его удачливости и психическом здоровье. Отдельной группе демонологических персонажей люди вручают сферу производства: ткачество, скотоводство, пчеловодство, земледелие. От воли духов зависят простейшие хозяйственно-бытовые события: пропадают ли домашние вещи, бьется ли посуда, удачно ли сбивается масло и выпекается тесто и т.п. А так же проявляют своеволие: вредят и помогают роженицам и новорожденным, насылают икоту, зевоту, состояние тоски, любви и гнева.
Люди больше не одиноки. Конечно нечистая сила очень опасный соратник. Но они постепенно приучаются сосуществовать и контролировать и противостоять высшим силам, появляются заговоры, обереги и пр., потому что душа народа это тоже Дух, сильный и бессмертный.
Персонажный состав восточно-словянской народной демонологии может быть представлен в "виде некоторой последовательности мифологических существ, расположенных на условной шкале между крайними точками оппозиции "человек" — "нечеловек" (демон). Вторжение мифологических существ в мир человека в значительной степени определяло и ритуальное и бытовое поведение людей традиционного общества, живущих с постоянной оглядкой на незримо присутствующих рядом с человеком вездесущих духов и демонов. При общем негативном отношении к персонажам нечистой силы человек вынужден, в определенных случаях, прибегать к их услугам, искать у них помощи. Более того, люди признают за ними право контролировать их собственное поведение и наказывать за нарушение установленных обычаев. Как это следует из многих демонологических мотивов, встреча с мифологическими персонажами или столкновение с демоном часто происходит по вине человека, не соблюдающего обязательные запреты или предписанные правила. Помимо того, что мифологические существа прочно вошли в общественную жизнь, они имели возможность проникать глубже, а именно, в нутро человека, что могло случиться и в результате злокозненной магии и порчи, специально насылаемой недоброжелателями. Следствием такого вселения злого духа были разного рода болезни, недомогания, психические расстройства. Признаками бесноватости считались странности поведения, непроизвольные крики пострадавшего, который начинал "кликать", "ухать", браниться "черным словом", подражал голосам животных, часто зевал, становился невменяемым. Вместе с тем, люди отправляли ритуалы "приглашения мифологического персонажа на рождественский ужин", "назначения встречи", "кормления", а затем — "выпроваживания", "отгона", "изгнания". Таким образом, контакты людей со сверхъестественными силами осуществлялись на основе представлений о том, что каждый из партнеров по коммуникации должен соблюдать установленные правила и выполнять свои обязательства в отношении друг друга. В результате всего выше сказанного, мы видим, что демонологические верования являются одним из важнейших элементов архаического мировоззрения людей традиционного общества, проявляющим себя во-первых, невербальными формами: образами мифологического сознания (ментальными стереотипами), а также с формами ритуального и обыденного поведения людей, и во-вторых, с многочисленными вербализованными жанрами: текстами поверий, суеверных рассказов, заговорными формулами, запретами и мотивировками, языковыми клише и т.п., включенными в демонологическую систему. Между тем, представления о множественности вездесущих духов носят универсальный характер в самых разных мифологиях и, по-видимому, являются наиболее архаичными. В статье "Каков облик дьявольский?" Н.И. Толстой высказал предположение о том, что "до христианства в представлении славян, надо полагать, не было силы нечистой и, уж конечно, рати Христовой, а была лишь одна сверхъестественная сила, имевшая довольно неясные и расплывчатые формы и населявшая, по верованиям древних славян, весь окружавший их мир".
Исследователи "низшей" мифологии пришли к выводу, что основой для формирования народных восточно-славянских верований о демонах и вредоносных духах послужила категория бесприютно блуждающих в земном мире душ умерших преждевременной или насильственной смертью людей. Они могли стать с одной стороны "стихийными духами", которые распоряжаются природными стихиями: ветрами, дождями, градовыми тучами, а с другой - все покойники вообще становились частью природы, их души превращались в звезды, облака, ветер, пар, вселялись в животных и растения. По-видимому, на этой основе и происходит в мифологическом сознании "одушевление" природного мира, и это связано прежде всего с концептом посмертного существования человеческой души, принимавшей разные ипостаси.
Демоническая энергетика - это на самом деле энергетика смерти, то самое дыхание бездны, хаоса, которое особенно ощутимо в творчестве романтиков. Лермонтов обладал настолько чуткой и чувственной натурой, что видел и осознавал природу, как мифологический человек, вся ее метафизическая суть отзывалась в нем стихами, в которых главным мифологическим персонажем оказывалась природа. Любимый его пейзаж - горы и облака, влажно-воздушная стихия, облекающая вершины, пустынный пейзаж, в котором природа предстает сама по себе, без человека, во всей своей загадочности и несоизмеримости ни с чем. Тучи и облака бесконечно подвижные в своих формах и цветовых оттенках, привлекают своей надмирной высотой и недосягаемостью, легкостью и безграничной свободой ("Демон", "Мцыри", "Утес", "Тучи"). Лермонтов внес в русский поэтический пейзаж вертикальное измерение - устремленность ввысь. Почти постоянно в его стихах присутствует небо, оно противопоставляется земле, выступает как недоступная область мечтаний и стремлений лирического героя. Лермонтов одержим звездами, их влажным, мерцающим блеском, их строем и согласием ("Небо и звезды", "Звезда", "Еврейская мелодия", "Демон"). Природа у Лермонтова выступает как высший идеал, как область блаженства, в которой гармонически разрешаются все мучительные противоречия бытия и душа обретает причастность вечности. Как и мифологический человек он воспринимал природу и ее стихии как собранье духов. "Высота" как основной пространственный и ценностный ориентир предопределила приверженность поэта природе Кавказа, который становится ключевым образом, его единственной, предначертанной "родиной души". Для европейского человека, всё что связано с востоком, что наполнено силой неведомой и страстью нечеловеческой представляется демонологией. Конфликт идеологий, культур и религий. Мотив демонизированной, бунтующей природы станет ведущей темой романтизма. Как отмечает А.Амфитеатров, "дьявол большой любитель романтического пейзажа: его излюбленное пребывание - среди уединенных скал, в ущельях обрывистых гор, в густых и темных лесах, пещерах, провалах, - во всех угрюмых странах природы". Мне даже кажется, что Демон нужен в поэме Лермонтову ещё и за тем, чтобы я смогла пронестись вместе с ним над величественно прекрасным Кавказом и насладиться его захватывающими видами:

Роскошной Грузии долины
Ковром раскинулись вдали;
Счастливый, пышный край земли!
Столпообразные руины.
Звонко-бегущие ручьи
По дну из камней разноцветных,
И кущи роз, где соловьи
Поют красавиц, безответных
На сладкий голос их любви;
Чинар развесистые сени,
Густым венчанные плющом.
Пещеры, где палящим днем
Таятся робкие олени;
И блеск, и жизнь, и шум листов,
Стозвучный говор голосов,
Дыханье тысячи растений!
И полдня сладострастный зной,
И ароматною росой
Всегда увлаженные ночи,
И звезды, яркие, как очи,
Как взор грузинки молодой!..
(“Демон”)

 

В европейскую культуру образ-символ “демон” пришел из античной мифологии. У древних греков к демонам относили всякое божество. Особое место среди них занимали духи-хранители, которые, согласно давним поверьям, обладали противоречивыми характерами, сочетавшими положительные и жестокие, разрушительные черты, из-за чего могли способствовать или препятствовать человеку в исполнении его намерений. С развитием религиозных воззрений в христианстве и иудаизме демон стал трактоваться уже не просто как злой дух, он стал персонифицировать тьму, обман и зло, и воспринимался, соответственно, как бес, дьявол, сатана. На изменение толкования образа демона в христианстве оказала также влияние идея, высказанная в VII в. до н. э. иранским пророком Заратустрой: он объяснял недостатки человеческой натуры присутствием темного созидательного духа, который выбрал сторону зла и стал неотъемлемой частью материального мира. У Заратустры он назывался Ариманом, в исламской доктрине - Иблисом. В христианстве их аналогом стал Сатана, который, согласно библейской легенде, из ангела, посланного Богом удостовериться в совершенстве созданного им мира, обратился в падшего ангела, так как гордыня привела его на сторону зла и сделала врагом Бога. Другая важная концепция понимания образа демона-дьявола включает манихейские представления о том, что Адам был создан Сатаной, использовавшим похищенный у Бога божественный свет. Схожие идеи выдвигали гностики, считавшие, что материальный мир создал сатанинский Демиург, а Человек пытается вырваться из этого мира, вернувшись к Господу, частью которого он когда-то был. В европейском употреблении известны названия - Люцифер - Сатана до падения, Вельзевул - из филистимлянского пантеона, Мефистофель - дьявол, заключивший сделку с алхимиком Фаустом. Как дух зла, демон-дьявол связан с рядом проблем этического порядка, в числе которых различные искушения человека. Планета Венера была известна в до-гесиодовой теогонии как Эосфор - (Люцифер на латыни) или Фосфор - дитя рассвета и сумерек. Он является "прекрасной утренней звездой" (см. Откровение Иоанна, XXII. 16) Ранним утром Фосфор "появляется из вод Океана, поднимает в небеса свою священную голову, чтобы возвестить о приближении божественного света" (Илиада, XXIII. 226; Одиссея, XIII. 93; Виргилий, Энеида, VIII. 589; Mythol. de la Grece Anticue: 247). Он держит в своих руках факел и летит через пространство, так как он предшествует колеснице Авроры. Вечером он становится Геспером, "самой великолепной из звезд, сверкающих на небесном своде" (Илиада, XXII. 317). Он отец гесперид, хранительниц золотых яблок вместе с драконом (Ладоном). Согласно сочинению испанского францисканца Альфонса де Спины (умер ок. 1491 г.) "Сильнейшая вера", в аду существует особая бесовская иерархия, каждый член которой заведует одним из семи смертных грехов. Так демон Асмодей следит за распространением блуда, Мамон - алчности, чревоугодия. Под их руководством мелкие демоны искушают людей, в том числе - при помощи ложных видений, чудес и знамений. Врач из Барабанта Иоганн Вейер (ок. 1563 г.) считал, что ввиду своих ограниченных умственных способностей женщины легче становятся жертвами демонов - последние пользуются меланхолией и наивностью женщин, чтобы их соблазнить. Мотив сожительства нечистого духа с женщиной, один из центральных в европейской демонологии раннего Нового времени, широко распространен в русском фольклоре. В 1746 г. св.Синод рассматривал дело об огненном змее, который летал к жене белгородского президента О.С. Морозова, творил с ней блуд и приносил богатство. В "Повести о бесноватой жене Соломонии" соблазненная бесами женщина сама рожала демонов. Невольно вспоминается несчастная Лермонтовская Тамара, дочь славного Гудала.
Со временем христианские теологи, стремясь оградить обывателя от метафизической опасности, узурпировали сакральные тайны, которые стали доступны лишь избранным путем благодати или откровения. В то же время четко обозначенные границы столь неопределимых категорий оказались весьма зыбкими и легкопроходимыми с помощью специально разработанных мер: раскаяния, исповеди, покаяния, епитимьи, молитв, поста, индульгенций и т.д. Однако сомнения и сложности в определении природы зла не коснулись направленности самого движения, средневековый человек твердо знал, каким ему надлежит быть, что делать, к чему и зачем стремиться. Ошибки средневековых героев и моральная путаница были вызваны не самой их духовной неопределенностью или тягой (любопытством) ко злу, а неумением сразу разобраться в оценке того или иного явления либо неумением достичь надлежащего образца. Герой романтизма утратит эту целостность. В его душе воцарится хаос, неразделимый на добро и зло, а сам он станет похож на закинутый в океан утлый челнок, плывущий неведомо куда и бросающий иррациональный вызов иррациональной стихии.
Демонизм начался с изменения отношения к Сатане. Сатана, дьявол - фигуры слишком отстраненные и условные, чтобы вызывать адекватное сопереживание. Когда же предромантизм сконцентрировал внимание на зловещем, когда "готические" романы вывели на сцену новых героев, и злодею была предоставлена уже не второстепенная роль, а основная партия, - в отношении ко злу был совершен перелом. Зло и несущие зло персонажи (т.н. демонические герои) были наделены особого рода привлекательностью, загадочностью и трагизмом. Трагический же герой издавна ассоциировался с добродетельным, лишь в силу ошибки, темперамента или какого-либо иного заблуждения ума или чувств ставшего жертвой беспощадного рока. Из литературного "пространства" выломился огромный культурный пласт, получивший от предромантизма ярлык "демонического" направления. Мильтон своим "Потерянным раем" открыл тему - своего рода шлюзы, через которые в литературу, ничем не сдерживаемые, хлынули воды демонизма.
Сатана - "противник", дьявол, Люцифер, в Ветхом завете выступает символом непокорности, но вовсе не мирового зла. Бунт лежал в основе сотворения мироздания. Идея метафизического бунта, бунта вообще легла в основу романтического течения. Что касается Дьявола, то он всем обязан Мильтону. Данте и Тассо представляют его нам в самом неприглядном виде. Мильтон убрал жало, копыта и рога; наделил величием прекрасного и грозного духа - и возвратил обществу. По мнению B.Белинского, возвеличение Сатаны над Богом было у Мильтона непреднамеренным, представляя апофеозу восстания (бунта) против авторитета. Метафизический бунт романтиков стал своего рода прощальной песней уходящему сакральному миру и первым воплощением нового, иррационального и обессмысленного мира, мира без бога, но с человеком. Бунт лишил бога власти, но придал цену жизни. В новом непостижимом мире образ первого бунтовщика получил иное осмысление.

Лермонтовский Демон в неизбывном отчаянии бороздит просторы Вселенной. Дьявол как посредник между миром человека и миром смерти, становящийся невольным утешителем человека, его последним прибежищем в бренном мире. Бунт против Бога и сотворенного им мира (т.е. жизни) был в своей глубинной сути бунтом против смерти. Главной чертой лермонтовского творчества является именно борьба. Эта поэзия движима "бореньем дум", невероятной по силе и ярости жаждой жизни и деятельности, могучей энергией творчества. "Мой дух бессмертен силой",- говорил он и называл свой гений "деятельным". "Так жизнь скучна, когда боренья нет", "всегда кипит и зреет что-нибудь в моем уме", "борьба рождает гордость", "мы боремся оба за счастье и славу отчизны своей", "я грудью шел вперед, я жертвовал собою"- все это написано не "изгнанником небес", а "еще неведомым избранником". Его стремительное, напряженное творчество всегда отличалось "бурным вдохновением". Для Лермонтова поэт - не просто выразитель "души пустынной", хотя и в этом была своя немалая правда, но прежде всего "царства дивного всесильный господин". Жажда бури, которую лермонтовский Мцыри называет братом, говорит об огромной жизненной силе и надежде. Мощь мятущихся героев поэта такова, что они вступают в борьбу со стихиями, людьми и даже с самой неумолимой судьбой. Христианские критики называют это Лермонтовским демонизмом и перекрещиваются, читая его произведения, Достоевский отзывался о нем, как о "демоне русской литературы". В демонизме Лермонтова он видел не столько непримиримость по отношению к действительности, сколько стремление утвердить себя над миром, отрицание нравственных принципов. Но, на мой взгляд, в художественном мире нет борьбы идеологий, потому что здесь нечего защищать. Территория искусства нейтральна, она не обслуживает социальные ценности человека. Есть только столкновение двух несовместимых противоположностей, которые вызывают чувства, эмоции, подвижность. Лермонтов - трагический романтик, который живёт мечтой о недостижимом идеале: бессмертии, абсолютной свободе и вечном счастье в любви; поэт, стремящийся к абсолютной свободе и воспринимающий её как свободу от нравственных законов и моральных правил, установленных людьми, от заповедей, освящённых волей Божией; это романтик-максималист, не принимающий реальный мир, в котором так много зла и несправедливости, горя и страданий; наконец, это поэт, в художественном мире которого доминирует зло, так как “землёй управляет злой, несправедливый демиург… мир создан злым творцом” (В.Гольштейн). У Лермонтова, как утверждает М.Дунаев, “романтический герой всегда “молится” безбожной молитвою”: “Да будет воля моя".
На мой взгляд, Лермонтовский Демон - герой одноименной поэмы, больше всего похож на Байроновского Люцифера в отставке, утомленного, отошедшего от дел. "Ничтожной влавствуя землей,/ Он сеял зло без наслажденья." Прекрасен, как бог Эосфор - прекрасный дух с золотыми вьющимися локонами, которого воспевали и прославляли во всех древних эпиталамах (свадебных песнях как у ранних христиан, так и у языческих греков); тот, кто на исходе ночи правит свадебным кортежем и доставляет невесту в объятия жениха. Он держит в руках факел и летит через пространство.

 

Печальный Демон, дух изгнанья,
Летал над грешною землей,
И лучших дней воспоминанья
Пред ним теснилися толпой,
Тех дней, когда в жилище света
Блистал он, чистый херувим,
Когда бегущая комета
Улыбкой ласковой привета
Любила поменяться с ним,
Когда кочующие караваны
В пространстве брошенных светил,
Когда он верил и любил,
Счастливый первенец творенья!
(“Демон”)

И теперь он сам становится женихом. Романтики ввели в рассмотрение измерение страсти, тем самым предельно сблизив сатану с человеком и превратив его из однозначно-линейной абстрактной фигуры в существо сложное, многогранное и таинственное. Мятежные демоны романтиков, равно как и "демонические герои" романтизма (в том числе Печорин) - существа исключительных страстей. В этом их общность, но и отличие от обычного человека. Данный позитивный момент выводит фигуру дьявола из круга негативных и далеких библейских персонажей в близкий ракурс человеческого бунтующего мира. Если теологи отказывали дьяволу в праве на любовь, а народные поверья, напротив, наделяли демонических существ особой, однако низшего рода плотской страстностью, вынуждавшей их (в качестве инкубов и суккубов) к различного рода любовным отношениям с людьми, то, начиная с "Влюбленного дьявола" Казота (1772) романтики привносят в образ Сатаны и бунтующих демонических героев высокую, хотя и "темную" духовность ("Демон" Лермонтова, баллада Саути "Адельстан", "Манфред", "Каин" и "Корсар" Байрона и др.).

​

И Демон видел... На мгновенье
Неизъяснимое волненье
В себе почувствовал он вдруг.
Немой души его пустыню
Наполнил благодатный звук -
И вновь постигнул он святыню
Любви, добра и красоты!.
(“Демон”)

Согласно религиозным канонам, бесстрастие ведет к Богу, а чрезмерная страстность в демонизм. Тамара соединила в себе несоединимое - божественный образ демонического чувства. Из монахини (по замыслу первых редакций) она превращается в кавказскую красавицу. Именно на Кавказе - на вершинах мира - среди горячей крови сражаются бог и дьявол. Демон и Тамара - контраст мрачной искушенности и гармоничной невинности. Пришедший с неба оказывается бурным и соблазняющим, а дочь земли - непорочной и спасающей. Внимание приковывает не живой образ, а мертвая улыбка демонически умудренной Тамары.
Романтический “демонизм” не локализован и не обусловлен конкретной причиной, он объемлет всю вселенную – от начала сотворения мира и до его конца. Для романтизма становится характерной тенденция сближения человеческого и демонического в ходе трансформации мифологических архетипов (архетип "договора с чертом"), проникновения демонического начала в человека, стирания граней между человеческим и демоническим. Типологически образ "демонического" героя восходит к образу сверх-человека. Как писал С.Аверинцев, "концепция сверхчеловека ведет не только и не столько к Богу, сколько к дьяволу, бросившему первый вызов Всевышнему и пожелавшему установить в мире свой порядок и власть". Д.Андреев представлял сверхчеловека как "человеческое существо почти сверхъестественной мощности, глубоко связанное с демоническим началом". Отличительными качествами сверхчеловека и дьявола являются неограниченный индивидуализм и воля к отличительности и свободе. Е.Мелетинский полагал, что "элементы демонизма в герое, выражающем "мировую скорбь", "болезнь века", непосредственно связаны с невозможностью эпической реализации". Таков Печорин Лермонтова. Возможное у романтиков намного превышает реальное. Противоречие между ними разрешается с отрицанием реальности и уходом в демонизм - своего рода особую темную антиреальность.

​

Тебя я, вольный сын эфира,
Возьму в надзвездные края,
Без сожаленья, без участья
Смотреть на землю станешь ты,
Где нет ни истинного счастья,
Ни долговечной красоты,
Где преступленья лишь да казни,
Где не умеют без боязни
Ни ненавидеть, ни любить.
(“Демон”)



Помимо демона, который появляется не раз в произведениях Лермонтова ("Сказка для детей", "Асмодей", "Мой Демон"), мы встречаем так же и другие мифологические персонажи. Русалки - прекрасные жительницы вод, расчесывающие "кольцы шелковых кудрей", целующие, спящего на мягком морском дне красавца; мертвец хоть и засыпанный холодной землею, но не оставивший "Любви безумного томленья"; чудо морское с зеленым хвостом - царская дочь, в чью "косу вплелася морская трава./ Синие очи любовью горят,/ брызги на шее, как жемчуг дрожат."; чорт, "дух незримый,/ но гордый, мрачный, злой, неотразимый", играющий Сашкиной судьбою; ангел, поющий "о блаженстве безгрешных духов"; Эрот - упрямое дитя, мстящий, обидевшим его женщинам.
Я думаю, что демонология Лермонтова, явившаяся на закате Романтизма, оказалась предсмертной агонией "мифологического сознания", уходящей эпохи, когда человек еще чувствует связь с метафизическим миром, со своими предками, когда он силен настолько, что может бороться с Ангелами, как Иаков, и противостоять Демонам.

 

БИБЛИОГРАФИЯ:
Виноградова Л.Н.: “Славянская народная демонология: проблемы сравнительного изучения” (Диссертация в виде научного доклада на соискание ученой степени доктора филологических наук. Москва, РГГУ, 2001)
М.Эпштейн: “Природа, мир, тайник вселенной...” (“Система пейзажных образов в русской поэзии”. М., Высшая школа, 1990)
Р.Михайлова: статья о творчестве М.Ю.Лермонтова “Кто как бог” (Mirror Weekly, 1999)
Е.П.Блаватсккая: “История одной планеты”
А.Королёв, И.Майер, С.Шамин: “Сочинение о демонах их архива Посольского Приказа: к вопросу о культурных контактах России и Европы в последней трети 17 столетия”
Л.Романчук: “Метаморфозы образа Сатаны в творчестве английских романтиков” (авторский сайт)
В.Влащенко: “Из пламя и света рождённое слово” - Опыт современной интерпретации лирики М.Ю.Лермонтова (№ 08/2005 газеты "Литература" Издательского дома "Первое сентября")
Вс.Сахаров: статья о творчестве М.Ю.Лермонтова “Боренье с демоном” (Статьи Всеволода Сахарова)



                                                                             ЭССЕ - НАПИСАТЬ РЕЦЕНЗИЮ