ПРИНЦИПЫ ЛАБОРАТОРИИ

«Основной темой исследования в своих режиссерских работах я называю принцип – Тело как провокация для рождения вербальных смыслов. Литературный текст имеет корни в теле. Выстраивая жесткую взаимосвязь между интенсивной работой тела и литературным текстом, мы восстанавливаем утерянные материнские связи вербального и телесного. Образ – связующее звено между Телом и Словом.

Рожденное в теле слово всегда стремится вернуться в него. Оно всегда имеет телесный вектор, направленный к телу, к его эмоциональности, к его действенности. Оно жаждет обрести жизнь, наполниться жизненной энергией тела и воплотиться для осуществления заложенной в нем мечты, для воплощения описанного им образа.

Тело. Образ. Слово. Вербальные смыслы не принадлежат слову, в действительности они являются смыслами переживания тела, описанными словами. Тело архетипично и хранит в себе вековые знания.

Тело способно проникать за грань видимого, потому что оно знакомо с рождением и смертью. Тело человека – древнее архаичное существо, прикрытое тонкой пленкой интеллектуальности. Оно собирает связь времен и именно в нем собирается время. Оно живет между прошлым и будущим, управляет временем, сжимает его и удлиняет. Тело раскрывает пространство, являясь неотъемлемой его частью. Слово – это слепок, символ переживаний тела.

Связующим звеном между словом и телом является образ. Образ живет в двух сферах одновременно. Он принадлежит телу и полностью состоит из телесных, не вербальных энергий, сформированных в законченный визуальный символ, и имеет в себе потенцию вербального описания. Образ содержит в себе слово и живет в теле. Посаженный в почву тела,  образ прорастает стволом действия, на котором распускаются листья слов.

Живой реальный образ отличается от своего описания тем, что он реально воплощается в реальном физическом теле, в физическом пространстве. Он реально меняет собой повседневное состояние физического тела исполнителя и окружающее его пространство. Он меняет повседневное время и реально воздействует своим эмоциональным содержанием на наблюдающих. Исполнитель в этой новой реальности исполняет не роль, но волю воплощаемого им образа. Можно сказать, что на сцене происходит документальное происшествие воплощения вневременного образа в нашей повседневной временной действительности.

Принцип художественности. В основе моего театра лежит принцип художественности. Это значит, что все происходящее на сценической площадке художественно искажено, в отличие от повседневной жизни преувеличено, изменено  для обострения тех или иных художественных качеств произведения. Можно сказать, что мои произведения полностью состоят из сочиненной, искусственной, искусной формы.

Принцип откровения. В противоположность принципу художественности я устанавливаю принцип откровения. Он относится к внутренней жизни спектакля и располагается полностью на территории актера. Откровение как принцип существования актера на сценической площадке сталкивается с условной, искусственной формой танца, речи, вокала и, словно искра зажигания, заводит машину, машинерию спектакля. Его искусственная, сделанная форма, распираемая жертвенным существованием актера, начинает жить и искриться под давлением движения его расколотой души.

Альтруизм действия. Откровение без жертвенности невозможно. Только расставшись с личным, отказавшись от безопасности, войдя на территорию, где нужно пожертвовать собой, актер становится обобщенной фигурой, доступной для восприятия каждого. Жертвенным агнцем, вокруг которого столпились изголодавшиеся по истинной пище души. Только в этом случае он трогает всех и не важно, какая социальная тема выбрана в качестве пути. Через свое жертвенное существование он достигает сердца тех, кто взалкал. Ибо он дает, а они алчут. Работа эта альтруистична и ее невозможно ничем оплатить. Чем можно оплатить жертву? Поэтому альтруизм действия – это третий элемент моего театра».

Константин Мишин